Глава Госрезерва Вадим Мосийчук пришел на госслужбу из бизнеса. Его назначили на должность руководителя самого тайного ведомства с миллиардными оборотами еще при прошлом составе правительства по рекомендации экс-главы МЭРТ Айвараса Абромавичуса.
С новым министром, Степаном Кубивым, отношения не заладились. Несмотря на это, Мосийчуку пока удается сохранить кресло. В интервью ЛІГА.net глава Госрезерва рассказывает, почему запасы ведомства не идут в пострадавшую от обстрелов Авдеевку, кто мешает реформировать Госрезерв, как продвигается борьба с коррупцией и что лежит в закромах подконтрольного ему ведомства.
О КОНФЛИКТЕ С МЭРТ
- Давайте начнем с самого горячего, с Авдеевки. Уже неделю как там объявлено чрезвычайное положение, в городе повреждены коммуникации, нарушена работа практически всех коммунальных служб. Идут ли какие-то поставки в город из Госрезерва?
- Нет, не идут, поскольку не было никакого поручения правительства о передаче материальных ценностей Госрезерва на эту территорию. Но Госрезерв готов по первому требованию предоставить помощь пострадавшим жителям Авдеевки в течение 24 часов. Насколько мне известно, там сейчас очень востребованы дизель-генераторы. Но их у нас нет.
- Почему?
- В старом списке позиций, которые формируют резерв, этого оборудования не было. В сентябре прошлого года мы внесли на рассмотрение Кабмина предложение изменить список товаров, которые необходимы в Госрезерве. Как только список утвердят, мы незамедлительно начнем закупки генераторов.
- А где сейчас эти документы, на каком этапе?
- Лежат в Министерстве экономического развития и торговли.
- Лежат в силу того, что у вас не складываются отношения с министром Степаном Кубивым? Как известно, он недоволен вашей работой в должности главы Госрезерва и даже предлагал уволить вас на основании проведенной СБУ и Генпрокуратурой проверки.
- (Улыбается.) Я бы сказал, что не складываются отношения у нас с заместителем Кубива, господином Юрием Бровченко. Он пытался меня уволить еще до решения правительства о вынесении мне предупреждения.
- И в чем вы не сошлись?
- Не знаю. Но знаю, что уже в начале текущего года он в своей докладной записке просил Кубива провести очередную внеплановую проверку Госрезерва. Очевидно, это попытки найти возможность отстранить меня от должности.
- На заседании Кабмина вам вынесли строгое предупреждение, тогда как Кубив инициировал строгий выговор якобы потому, что его не устраивает ваша работа. И именно Владимир Гройсман предложил смягчить выговор до предупреждения. Почему?
- Накануне того заседания правительства у меня произошел серьезный разговор с Гройсманом. Я откровенно рассказал о том, чем мы занимаемся, в чем суть реформы и что мешает реформировать вверенное мне ведомство. Премьер-министр меня поддержал.
- Так что мешает? В 2015 году вы говорили о реформе ведомства по модели аналогичных европейских структур. Что из запланированного выполнено, а что - нет?
- Да, еще в 2015 году мы написали концепцию реформирования, и ее утвердили все министерства. Но вынести документ на заседание правительства не успели - правительство сменилось. В то же время, не дожидаясь утверждения, мы пытаемся реформировать эту устаревшую постсоветскую коррумпированную структуру в прозрачное открытое учреждение по примеру тех, что работают в Польше, Словакии, Хорватии, Венгрии. Мы хотим сократить перечень резервных товаров до критически необходимого минимума и при этом управлять денежными потоками.
- Насколько я знаю, вы хотите отказаться от функции интервенций и оставить себе форс-мажорные обстоятельства.
- Да, в 2016 году мы предложили новый законопроект о стратегических резервах, который составлялся по опыту европейских стран. И там написано, что с Госрезерва снимается функция интервенции. Не мы должны стабилизировать цены на рынке: это задача других ведомств. Также мы прописали в документе механизм автоматического освежения групп товаров, срок хранения которых истекает. Продукцию правильно было бы продавать по истечении половины срока пригодности и обновлять запасы автоматически без согласования с правительством.
- На каком этапе этот законопроект?
- Мы передали его в МЭРТ в феврале 2016-го. Но господин Бровченко его единолично отклонил и даже не вынес на обсуждение. Причины мне неизвестны.
- Зачем вам эта должность, если вас так активно не хотят видеть во главе Госрезерва?
- Страну нужно менять, мы не зря пережили Революцию достоинства. Я глубоко убежден, что Госрезерв - это не структура какого-то министра и каких-то политсил. Это фактически резервы, принадлежащие народу Украины, финансируют Госрезерв налогоплательщики, и мы должны показывать эффективность и прозрачность.
- Задам нетактичный вопрос. Какая у вас зарплата?
- Хороший вопрос, я недавно как раз хотел обнародовать эту информацию. Зарплата главы Госрезерва - около 10 000 грн. Плюс премия. Но премия назначается Министерством экономики. Последний раз премию я получал за ноябрь - около 10% оклада. Смешно, но мой секретарь получает больше, чем я.
- Как вы видите свое дальнейшее сотрудничество с МЭРТ? Возможен ли конструктив?
- Считаю, что целесообразно рассмотреть возможность переподчинения Госрезерва напрямую Кабинету министров. Это упростит бюрократическую цепочку и сложности с принятием решения правительством по проектам, которые мы готовим.
О ЗАПАСАХ И ПОМОЩИ АРМИИ
- Вы сказали о критически важной номенклатуре. Это еда и условный кров, как в пирамиде Маслоу?
- Этот перечень включает продукты, промышленную группу, а также нефтепродукты.
- А медикаменты?
- Медицинскую группу мы исключили еще в феврале прошлого года, этот шаг утвержден. Сделано это потому, что мы по объективным причинам не можем эффективно управлять медикаментами.
- Речь о закупках, ценах, сроках хранения? Что значит - не можете управлять эффективно?
- В Украине медикаменты всегда хранились на складах Госрезерва. И когда приходит время продавать медикаменты для обновления запасов, фактически они приходят в негодность из-за затянутой бюрократии.
В других странах, например в Польше, медгруппа хранится на аутсорсинге. Управляют запасами подрядные организации - логистические компании, специализирующиеся на хранении и доставке медпрепаратов. Такая система обеспечивает своевременную замену лекарств, позволяет продавать препараты, срок хранения которых подходит к концу, и закупать новые партии.
- А где сейчас медицинские товары, которые были на складах?
- Мы готовы передать эти ресурсы на бесплатной основе областным медучреждениям - больницам, госпиталям. Там и кардиографы, и пульсометры, закупленные во времена Николая Азарова (экс-премьер-министр Украины. - Ред.), лекарства разные, бинты, вата, шприцы. Вот сейчас рассматриваем вариант передачи медикаментов и оборудования в Днепропетровскую область, где эти вещи могут быть полезными и для лечения бойцов АТО. Пока что сделать это нам не позволяют бюрократические моменты. Документы мы передали на согласование Минздрава в конце февраля 2016 года, но недавно документы оттуда вернулись без согласования. Аргументация отказа сводится к тому, что нужно провести отдельный аудит ТМЦ, которые числятся на балансе Госрезерва, и сравнить с реальными объемами.
- Это решение министра?
- Я не знаю, чье это решение. Но четко вижу, что это умышленное затягивание процедуры передачи столь нужных ресурсов. Поэтому мы сейчас ищем решение для передачи медпрепаратов и оборудования областным властям, чтобы губернатор и ответственные структуры сами могли перераспределить эти товары между медучреждениями.
- Но ведь передача областным властям также невозможна без утверждения таких действий МЭРТом.
- Да, любая ротация ресурсов Госрезерва возможна только по решению Кабмина при обязательном согласовании Министерства экономразвития. Так что шансов немного.
- С медикаментами понятно. А что с обновлением ассортимента? На что делаете ставки и что нового внесли в список?
- Мы обновляли список дважды - в феврале и в сентябре 2016-го, но он, в отличие от исключения медгруппы, не утвержден. Мы намерены закупить генераторы, системы для очистки воды, непосредственно воду и соль - всего 33 позиции. Но пока этот документ находится в МЭРТе.
- Как Госрезерв мог бы обеспечить потребности страны по результатам 2016 года? Всего ли было бы достаточно в случае чрезвычайной ситуации?
- Нет, не всего. Нормы накопления и неснижаемый запас утверждаются на закрытом заседании Кабмина, но эти цифры, безусловно, были устаревшими. В рамках новой номенклатуры, предложенной нами в сентябре, пересмотрены и товарные позиции, и нормы накопления, и неснижаемый запас.
- В одном из своих предыдущих интервью вы говорили, что на складах Госрезерва огромное количество просрочки. Какая динамика сейчас по некондиционным товарам?
- Да, так было. Сейчас только на одном из наших комбинатов есть около 800 000 банок тушенки, которые нужно срочно утилизировать. Но из-за бюрократических проволочек сделать это мы пока не можем. Практически все другие товары, у которых закончился срок хранения, были реализованы в прошлом году.
- То есть продавали просроченные товары?
- Да, их продавали просроченными.
- Что это за товары и кому их продали?
- Постельное белье, шапки, носки. Продавали мы их на публичных аукционах, купить мог любой.
- А почему бы не передать эти вещи нуждающимся - в детдома, переселенцам?
- Мы пробовали. Не нашлось желающих, никто не захотел брать.
- Вы раньше признавали, что складские запасы в Госрезерве и мобилизационном резерве не соответствуют реальным нуждам армии на 90%. Ситуация изменилась?
- Конечно, изменилась в лучшую сторону, но ресурсов у нас все равно недостаточно.
- Чего касались последние распоряжения Кабмина в части интервенций товаров Госрезервом?
- Осенью прошлого года мы готовы были помочь Укрзализныце с дизелем. Но УЗ нашла собственные резервы, и наша помощь не понадобилась.
- А в контексте военных действий какие были распоряжения?
- В 2014 году очень большую партию топлива отправили в зону АТО. Была критическая необходимость, волонтеры не смогли бы ее обеспечить. Мы также отправляли в АТО палатки, буржуйки, белье, продуктовую группу.
- Просроченные?
- Нет, в АТО все шло с нормальным сроком годности. Но признаюсь, что часть товаров в зоне АТО были утрачены вместе с двумя предприятиями Госрезерва. В 2015-2016 годах острых потребностей в ресурсах Госрезерва не было. Мы отправляли продуктовую группу в Луганскую и Донецкую области. МЧС в 2015 году испытывало потребность в авиатопливе, которое мы предоставили. А в 2016 году мы бесплатно передали областям товары медицинского предназначения, после чего полностью сосредоточились на пополнении и обновлении запасов.
О БЮДЖЕТНОМ ФИНАНСИРОВАНИИ И РАСХОДАХ
- Если говорить о бюджете, сколько денег заложено в основном финдокументе страны на 2017 год для нужд Госрезерва?
- Начну издалека. По итогам 2016 года, Госрезерв впервые стал донором госбюджета. Это абсурдная ситуация. В 2015 году, когда мы пришли, на всю систему Госрезерва было выделено 66,6 млн грн, налогов при этом Госрезерв уплатил 66 млн грн. В 2016 году на финансирование Госрезерва было предусмотрено 75,8 млн грн, а начислено налогов, сборов и дивидендов - 77,5 млн грн.
И самое интересное: на накопление резервных товаров и оплату за их хранение - собственно, основную функцию Госрезерва -государство не выделяет ни копейки с 2012 года. Все это мы покрывали за счет наших ресурсов.
- А деньги просили?
- Да, на 2017 год мы сделали запрос на финансирование накопления топлива - 1,6 млрд грн - и оплаты за хранение резервных товаров - около 70 млн грн. Этих денег, несмотря на запрос, не выделили.
- Откуда собственные средства на обслуживание нужд Госрезерва?
- Впервые за многие годы Госрезерв сумел провести тендеры и закупить 10 наименований товаров, пополнив имеющиеся запасы. В этом году мы хотим заменить всю номенклатуру - 33 товарные группы. Средства у нас прежде всего от реализации части запасов, которые надо обновить. По закону мы можем тратить на обновление не более 90% суммы выручки. Оставшиеся 10% направляются на оплату хранения товаров, заложенных в Госрезерве. С такой динамикой мы через пару лет вообще ничего не сможем закупать.
Второй источник доходов Госрезерва - претензионная работа с должниками за прошлые периоды. А это более 3 млрд грн дебиторской задолженности по системе Госрезерва. Крупнейший дебитор - НАК Нафтогаз с долгом около 369 млн грн, за ним - метзавод имени Дзержинского (принадлежит корпорации ИСД. - Ред.). Это частное предприятие с суммой дебиторской задолженности более 100 млн грн. И на третьем месте - ДАК Хлеб Украины с долгом около 100 млн грн. По всем таким крупным должникам в прошлом году Госрезерв выиграл все суды, и сейчас мы ждем взыскания долгов в пользу госбюджета. Но реально из 3 млрд грн долгов мы сможем получить не более трети, поскольку очень много должников банкротятся и ликвидированы. Так работала коррупционная машина: украли, вывели, канули в Лету.
- О каких схемах идет речь?
- По НАКу долги еще с 1999 года, когда Госрезерв передал запасы газа теплокоммунэнерго. Они его использовали, но не рассчитались. Но это отдельный кейс. Что касается метзавода, Хлеба Украины и большинства других предприятий, то схема проста. Предприятия использовали находящиеся у них на хранении товары мобилизационного резерва в своих целях, а деньги не возместили. Сейчас мы готовы инициировать банкротство ДАК Хлеб Украины, чтобы взыскать с них дебиторскую задолженность.
- А как получилось, что ТМЦ Госрезерва хранились не на его предприятиях?
- С 1 января 2017 года мы сделали передислокацию, и теперь хранением резервов и необходимых запасов, за исключением материальных ценностей мобрезерва, занимаются в структурах Госрезерва. Это позволяет нам управлять и накоплением и освежением.
- С доходами понятно. Но ведь у Госрезерва есть и расходы - коммунальные платежи, зарплаты. Вам хватает зарабатываемых денег?
- На эти цели деньги выделяются из бюджета. Их не хватает, поэтому зарплаты по системе Госрезерва были в пределах 1 500-2 000 грн. После кадровых решений, урезания затрат мы сократили 850 человек. Сейчас в Госрезерве работает около 2 600 сотрудников. Центральный аппарат сократился на 30%. И зарплаты в центральном аппарате выросли в 2-3 раза, а по системе - в среднем на 50%. В регионах у нас зарплаты рядовых сотрудников доходят до 5 000-8 000 грн. Заработная плата руководителей предприятий системы Госрезерва может достигать с учетом премий 50 000-60 000 грн.
Экономим и за счет энергоэффективности. В начале 2016 года стояла задача всем предприятиям и организациям отказаться от потребления газа до конца года. Таким образом, в целом за 2016 год потребление сократилось на 36% в сравнении с 2015-м, а уже в конце 2016 года практически все предприятия и организации перешли на альтернативный вид отопления, потребление газа на сегодня уменьшилось на 90%. Такие изменения доказали, что госпредприятия могут быть прибыльными. По результатам 2016 года, госпредприятия Госрезерва показали 10,5 млн грн чистой прибыли - вдвое больше, чем в 2015-м.
- Все 14 предприятий Госрезерва вышли в плюс?
- Нет, 10. Четыре предприятия у нас неактивны. Одно из них - Хлебную базу № 4 в Запорожской области - мы готовы передать Нибулону, одно - Минобороны, еще один КХП - Батевский - хотим оформить филиалом Госрезерва, поскольку его стоимость отрицательная из-за долгов и ФГИ не хочет брать его на баланс. И четвертое предприятие - Вознесенский КХП - законсервировано, вот сейчас думаем, что с ним делать.
- Еще есть четыре элеватора, которые незаконно, по вашему мнению, были переданы Минагрополитики. Их возвращать будете?
- Насколько я знаю, эти предприятия решили отправить на приватизацию. При сегодняшних объемах хранения нам достаточно для обеспечения стратегического резерва и запаса тех 10 предприятий, которые мы сейчас имеем.
О КОРПОРАТИЗАЦИИ И IPO
- Изначально вы продвигали идею корпоратизации Госрезерва. Не передумали?
- Нет. В этом году мы собираемся создать Набсовет, пока работает согласительный совет. Если говорить о корпоратизации, мы продолжаем трансформацию 12 экономически активных государственных организаций системы Госрезерва. Эти структурные подразделения должны отказаться от бюджетного финансирования и перейти на самоокупаемость, на хозрасчет. Так мы сэкономим около 70 млн грн бюджетных средств. Первое предприятие планирует отказаться от бюджетных денег уже 1 апреля, и до конца года все должны стать самостоятельными прибыльными единицами за счет модернизации.
В 2017 году предприятия системы Госрезерва смогут направлять на мотивацию сотрудников не более 10% заработка, остальное - на модернизацию. Зарубежные партнеры готовы нам в этом помочь. Например, структура ООН готова дать деньги на модернизацию холодильного оборудования комбината Прогресс - с отказом от аммиачного охлаждения.
- Сколько денег вам нужно для модернизации предприятий Госрезерва?
- Сотни миллионов гривень. Но мы понимаем, что это не дело одного года, ведь кредитные средства для Госрезерва закрыты, ни один банк не готов финансировать госструктуру. У нас есть два варианта: использовать свои деньги или гранты и длинные кредиты под залог оборудования от международных партнеров. Уже есть договоренность с UNIDO и Шведской торговой палатой на грант в несколько сотен тысяч долларов.
- А ваши планы по консолидации предприятий в рамках реформирования Госрезерва еще в силе?
- Да. Мы хотим объединить предприятия по направлениям деятельности. Десять агропредприятий уже сейчас объединяются в ГП Агрорезерв. В этом году мы собираемся провести его корпоратизацию, трансформируя ГП в ПАО с последующей подготовкой к частному или публичному размещению акций. Я вижу, что спрос на этот актив уже есть и со стороны европейцев, и со стороны американцев.
- Это выглядит так, будто иностранцы будут владеть частью гостайны, коей является информация о состоянии стратегических запасов.
- Стереотип о том, что предприятия Госрезерва хранят только стратегические запасы, неверен. Может быть, когда-то так и было, но сегодня мы для госнужд используем не более 25% всех мощностей, на остальных оказываются услуги того же хранения или переработки коммерческим предприятиям. Я не вижу перспектив загрузки предприятий Госрезерва государством на 100%. По нашим подсчетам, чтобы полностью заполнить все номенклатурные позиции, нужно около 4-5 млрд грн. Таких денег нам, конечно, никто не даст, поэтому сейчас мы используем рыночные механизмы. Та же Литва и Хорватия практику корпоратизации уже прошли, привлекли инвесторов.
- С Агрорезервом понятно. А нефтебазы и склады с холодильным оборудованием тоже ждет корпоратизация?
- Да. У нас мощности хранения светлых нефтепродуктов составляют около 1 млн тонн. Понятно, что заполнены они меньше чем на 10%. Думаю, в конце текущего - начале следующего года придем и к корпоратизации и частичному размещению акций при условии сохранения стратегического пакета у государства и этих мощностей. Склады и холодильники - объединение семи комбинатов тоже на повестке дня.
О СКАНДАЛАХ И КОРРУПЦИИ
- Вернемся в прошлое. Какова судьба дела о воровстве 250 000 тонн зерна, которых на элеваторе не нашли? Кто будет отвечать?
- Этот случай озвучил еще в 2015 году Айварас Абромавичус. Руководитель этого предприятия отстранен, но сейчас он пытается восстановиться в должности. В 2016 году с новым, избранным по конкурсу директором элеватор показал около 2 млн грн прибыли. Фиктивные долги, которые были на предприятии, никуда не делись. Мы прекрасно понимаем, что если с него потребовать 500 млн грн, при прибыли в 2 млн грн ему придется отдавать долг сотни лет. Поэтому никакого другого пути, кроме реструктуризации, у компании нет.
- Если говорить о коррупции в Госрезерве, вы не единожды заявляли о том, что в Институте УкрНИИ Ресурс, который занимается проверкой качества товаров Госрезерва, зафиксированы вопиющие случаи. По этой причине был уволен и руководитель этого учреждения Владимир Линник. Что сейчас происходит в Институте?
- Еще в 2015 году мы провели служебную проверку и выявили факты коррупции, когда много денежных потоков проходили через так называемые прокладки. Мы говорим о фиктивных закладках, закладках некачественной продукции, коррупционных платежах. В частности, например, платежи проходили не через ГО УкрНИИ Ресурс, а через ООО УкрНИИ Ресурс. Эти факты задокументированы, и против руководителя института Линника возбуждено уголовное дело.
- Линник признает, что в Институте были бестоварные поставки, и обвиняет вас в блокировании передачи института в ведение Минэкономики. Вы действительно не хотите отдавать структуру?
- Я не читаю его блоги. Институт сейчас обеспечивает функцию контроля качества товарно-материальной группы на предприятиях Госрезерва, аналогичные структуры существуют в странах ЕС, в частности, в Польше. Но весь скандал на самом деле связан не с этим. Там дело в недвижимости.
Еще в 2008 году, когда Госрезерв возглавлял Михаил Поживанов, была проведена афера по завладению помещением Института на улице Боженко. Институт заключил договор с некой компанией Квадроф, которая предполагала постройку на месте 10-этажного здания 30-этажного жилого комплекса. Бывший директор Линник как раз приложил свою руку к тому, чтобы этот договор был реализован. По этому договору Госрезерв и государство теряют помещение площадью 6 000 квадратных метров, из них нам остается 600 квадратов новопостроенного помещения, а остальное переходит инвестору. Если государство и Госрезерв отказываются от застройки, то они получают сразу 44 млн грн штрафов.
Само помещение института принадлежит Госрезерву. Более того, мы настроены переехать туда центральным офисом. А помещение, в котором мы находимся сейчас, мы готовы отдать городу, поскольку оно ему и принадлежит.
- Линник вас обвиняет еще и в том, что вы якобы не даете развивать в стенах института нанотехнологии.
- Это все фикция. Единственные нанотехнологии, которые там были, - это два патента 2014-2015 годов о том, как свиньи воспринимают ввод жидкого металла и как из свиней этот жидкий металл выходит. Остальные 40 патентов были оформлены на подставные ООО.
- Наши юристы сейчас готовят документы в суд для обжалования решения АМКУ. Я сам, как бывший топ-менеджер, работавший в международных структурах, не ожидал, что с закупками могут быть такие проблемы. Как оказалось, у нас все тесно связано на топливном рынке, за каждым игроком стоял человек в центральном аппарате Госрезерва и кто-то сверху. Вот почему мы в прошлом году за первые девять месяцев не закупили ни литра топлива. И это в стране, где идет война. Только после жесткого кадрового просеивания мы провели закупки, но не топлива, а других 10 позиций. Последний раз топливо мы смогли закупить в конце 2015 года. Уверен, в 2017-м ситуация будет значительно лучше.